Материнская привязанность, ранние объектные отношения и родительская рефлексивная функция
Хотите воспитать леди? Начинайте с бабушки.
Английская поговорка
Как стать достаточно хорошим партнером и родителем, если семья не предоставляет достойный пример решения этих важнейших экзистенциальных задач? Что способствует, а что мешает развитию способности любить и быть любимым, быть чутким и внимательным, любящими, заботливыми и ответственными по отношению к самым близким и дорогим? Почему так много рождается нежеланных детей, почему рождение ребенка у любящей пары бросает вызов отношениям и может становиться причиной болезненного кризиса? Почему "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему (Л. Толстой)" ?
Теория и практика психоанализа внесли существенный вклад в понимание закономерностей развития человеческих отношений: опыт клинического психоанализа и исследования привязанности свидетельствуют о том, что раннее взаимодействие с восприимчивой и удовлетворяющей потребности ребенка фигурой привязанности способствует развитию сбалансированных внутренних репрезентаций отношений с первичным объектом и внутренних рабочих моделей безопасной привязанности. Первичный психоэмоциональный опыт ребенка становится основой его сознательных и бессознательных фантазий о себе, первичном объекте и взаимодействии с ним. Именно опыт ранних объектных отношений создает основу для развития всей гаммы разноречивых чувств женщины по отношению к будущему ребенку. Если собственный опыт ранних отношений женщины, которая собирается стать матерью, был неблагополучен и сформировалась небезопасная привязанность или отмечались трудности в становлении полоролевой идентичности, остались не разрешенными сепарационные проблемы, тогда женщине, чаще всего, не удается справиться с амбивалентностью чувств к ребенку. Задача родительской пары - обеспечить ребенку первичный опыт телесного и эмоционального благополучия и взаимного телесного удовлетворения без и чрезмерных фрустраций и депривации. В тех случаях, когда пара неспособна выполнить эту задаыу - у ребенка впоследствии возникают нарушения психосексуального развития, ведущие к отсутствию позитивного образа собственного Я, нарциссической уязвимости, чрезмерной зависти к матери. У таких детей отмечается низкая самооценка и невозможность разрешения амбивалентных чувств, для них характерны проблемы идентичности.
Пройдя путь от учения З.Фрейда до разработок о ранних объектных отношениях, теории привязанности и психоанализа младенчества психоаналитический подход сыграл важнейшую роль в формировании современных взглядов на ранние отношения ребенк и на возникновение научного интереса к развитию взаимосвязи беременной женщины с будущим младенцем.
В теории З.Фрейда важна идея о решающем влиянии сознательного и бессознательного опыта взаимодействия с родителями на все дальнейшие отношения и развитие личности. В статье "О нарциссизме" (1914), говоря о роли родителей в трансгенерационном процессе, З.Фрейд обращает внимание на воскрешение собственного нарциссизма родителей в "навязчивой потребности приписывать ребенку все совершенства... ", создавая "его величество ребенка", который "должен воплотить неисполненные желания родителей", становясь для них нарциссическим продолжением. З.Фрейд и его последователи объясняли возникновение специфических отношений ребенка и матери позитивными взаимными переживаниями, связанными с кормлением, преодолением дискомфорта, вызванного голодом и удовольствием при насыщении. Одновременно с признанием позитивной, либидинозно насыщенной стороны этих отношений, Фрейд обращал внимание на амбивалентность материнских чувств и на определенные трудности, возникающие в отношении к нежеланному ребенку: "Как много матерей, нежно любящих своих детей, возможно даже чересчур нежно, неохотно зачали их и иногда желали, чтобы живое существо внутри них не развивалось бы дальше".
На практике, начиная с планирования зачатия и периода беременности приходится наблюдать различные формы отношения к будущему ребенку, в том числе сознательное и бессознательное отвержение ребенка. Исторический и повседневный опыт предоставляют множество примеров не только жертвенного, самоотверженного, но и амбивалентного, непоследовательного и даже открыто враждебного отношения родителей к своим детям. Достаточно вспомнить библейское сказание о Моисее, греческий миф об Эдипе, кельтскую легенду о Мерлине, герои которых были брошены родителями или представить современные проблемы социального сиротства и жестокого обращения с детьми, чтобы убедиться в неоднозначности родительского отношения к детям. Известно, что природа девиантного родительского поведения, как правило, кроется в негативном опыте ранних взаимоотношений матери или отца с собственными родителями.
Позднее, в работе "Групповая психология и анализ эго" (1921) Фрейд обращал внимание на важность идентификации с родителями, как ранней форме аффективного взаимодействия с объектом. В 1933 году Фрейд писал: "супер-эго ребенка фактически образовано не родительским супер-эго, но супер – эго их родителей", то есть это внутрення родительская репрезентация их родителей, которая передается из поколения в поколение.
Развитие психоаналитических представлений об отношениях мы находим у М. Кляйн в теории ранней персекуторной тревоги, шизо-параноидной и депрессивной позиции и механизме проективной идентификации, который одновременно является и интрапсихическим, и интерсубъективным. Развивая концепцию проективной идентификации в контексте отношений матери и ребенка, В. Бион ввел понятие контейнирования, обозначающего способность матери быть достаточно чуткой и терпимой к потребностям, негативным и позитивным чувствам, агрессии и любви ребенка. Согласно представлениям В. Биона, ранние материнско-детские отношения строятся на способности матери принимать, и соответствующим образом отвечать на запросы ребенка. Качество материнской способности к контейнированию и адекватному удовлетворению потребностей ребенка зависит от ее собственного опыта ранних объектных отношений.
Развитие кляйнианской традиции объектных отношений привело к пониманию значения интернализация образа родительской пары, как основополагающего элемента последующего психологического развития и функционирования. Теоретики Британской школы объектных отношений отводят центральное место в формировании ядра самости родительской паре, отношениям в ней, которые предшествуют рождению ребенка и определяют его будущее: интроект родительской пары определяет для ребенка и то, каким родителем будет он сам в будущем.
В последнее время появляется все больше работ, раскрывающих важность понимания того, что как не существует «ребенка отдельно от матери», так же нет «матери вне отношений с отцом». То есть, даже в отсутствии отца ребенку придется столкнуться эдипальной ситуацией, в частности, ребенок окажется под влиянием материнского интроекта родительской пары. Цитируя Мари Таргет и Питера Фонаги (2002):
«Для развития триангуляции физическая доступность отца не является столь важной, необходимой. Крайне необходимым является создание условий, в которых ребенок сможет представить себе отношений между двумя другими, эмоционально важными для него фигурами».
Перед ребенком стоит задача пройти все перипетии раннего развития, сепарацию – индивидуацию, и обрести способность переносить боль эдипальной ситуации, чтобы позволить родителям быть в креативных и прокреативных отношениях, которые составляют основу его собственной родительской идентичности в будущем. Таким образом, с точки зрения современного психоанализа – ментальное здоровье и зрелость означает обретение способности к таким отношениям, в которых сексуальность и привязанность интегрированы в живых, развивающихся и удовлятворяющих отношениях пары, готовой и способной стать креативной или родительской парой.
Зрелая пара радостно приветствует появление третьего. Зрелая молодая мама говорит: «это таинство и чудо – наш малыш! он наш и он другой, я чувствую, чир он принадлежит не нам, а будущему, нам дано счастье сопровождать его до юности, чтобы потом он мог смело вылететь из гнезда». Для симбиотически слитых «счастливых любовников» ребенок может представлять собой опасного претендента на внимание – младшего сиблинга или родителя противоположного пола. Так, нуждающаяся в симбиотических отношениях молодая мать жалуется: «с его появлением все нарушилось, мы совсем не принадлежим себе, постоянная усталость и тоска по тому времени, когда мы были вдвоем, все было так хорошо! не понимаю, как можно радоваться этому постоянному кошмару кормлений-плачей-памперсов, болезней! Ужас! скорее бы он вырос...».
Зрелая пара воспринимает своего ребенка как уникальное создание «Пусть найдет себя, лишь бы он был счастлив», признавая за ним право на индивидуальность, а для нарциссичной пары ребенок может представляться нарциссическим расширением с проекцией своих требовательных ожиданий, как настойчиво декларировала одна моя пациентка с пограничной нарциссической организацией: «Я уже решила, - он будет знаменитым гинекологом! .. это самое лучшее для него... Мой сын будет учиться в Гарварде! я всегда завидовала своим одноклассникам, которые пошли в мед....».
В зрелой паре отец играет важную эмпатическую роль – женщине необходима его эмоциональная вовлеченность и отзывчивость, возможность делиться с ним своими мечтами, сновиденями, мыслями и чувствами, особенно если женщина подвержена тревожным опасениям, беспокойствам и страхам за свою беременность и будущего ребенка. Такое отношение создает основу для формирования нормальной, стабильной диады мать-дитя, встроенной в треугольник – мать – дитя – отец (модель «Счастливого семейства»).
Восприимчивость партнера, его развитая рефлексивная функция способствуют благополучному протеканию беременности, формированию устойчивой материнской привязанности к нерожденному ребенку и развитию материнских репрезентаций. Эмоциональная вовлеченность и чуткость партнера способствуют лучшему протеканю родов и позволяют женщине полностью предостваить свое внимание и заботу новорожденному, ощущая надежный тыл поддержки и участия партнера в сложном периоде первого года жизни.
Краеугольные камни психосексуального развития:
1. Создание пары и пренатальная стадия формирования родительской идентичности и привязанности
2. Симбиотическая стадия и формирование привязанности
3. Триангуляция на стадии рапрошман
4. Эдипальная стадия
Нарушения на любой из этих стадий приводят к формированию отклонений в развитии и обусловливают причудливые и неповторимые, как папиллярные узоры на кончиках пальцев, конфигурации поврежденных внутренних объектных отношений и психосексуальной идентичности. Интроецированные в детстве модели внутренних объектных отношений определяют особенности межперсонального взаимодействия не только на протяжении жизни индивида, но и, через феномен трансгенерационной передачи, влияют на систему объектных отношений последующих поколений.
Вплоть до середины семидесятых годов превалировало представление о том, что отношения привязанности между ребенком и матерью начинают развиваться с момента появления новорожденного на свет, быстро прогрессируя в течение раннего послеродового периода. Некоторые авторы обозначали этот период как критический, на протяжении которого матери и младенцы обладают особой готовностью к установлению тесной эмоциональной взаимосвязи. Женщины, разлученные с новорожденными на протяжении этого критического периода, проявляли определенный дефицит материнских качеств по сравнению с женщинами, имевшими возможность контактировать с ребенком. Внимание к ранним отношениям в диаде мать-дитя несомненно сыграло свою позитивную роль в проведении реформ в системе родильных домов развитых стран Европы, направленных на создание благоприятных условий для активного участия отца в подготовке к родам и, по желанию, в родах и фасилитации чуткого взаимодействия матери с новорожденным, начиная с первых минут после родов.
Концепция развития привязанности в послеродовом периоде не согласовывалась с переживаниями женщины до и во время беременности и не нашла подтверждения в дальнейших исследованиях и возникло предположение о начале развития отношений матери и ребенка во время беременности. Р. Рубин установила, что эмоциональная связь матери с будущим ребенком зарождается во время беременности и является первой фазой развития материнской привязанности. Она сформулировала четыре основные задачи, которые решает беременная, формируя «качественную матрицу материнства»: стремление к безопасному для нее и ребенка течению беременности, благополучным родам, обеспечение признания ребенка значимыми членами семьи и развитие готовности посвящать себя ребенку.
Очевидно, что во время беременности закладывается основа отношений с ребенком и начинают активно развиваться материнские качества в женщине и отцовские – в мужчине. Одновременно с физиологическим ростом и развитием плода происходит трансформация женщины в мать. Х. Дейч описывает либидинозное инвестирование нарциссической любви, постепенное установление различий между беременной и плодом, усиливающееся ощущение отдельности другого существа.
Природа зарождения отношений матери к ребенку является предметом специального изучения, поскольку существует возможность влияния разнородных факторов, как способствующих улучшению качества привязанности, так и затрудняющих развитие ранних отношений в диаде мать - дитя. Полная беспомощность и зависимость ребенка приводит к явной диспропорции в отношении беременной женщины к плоду и матери к новорожденному. Зачатие, условия протекания беременности и решение о появлении младенца на свет во многом определяются желанием и волей матери. Слабость и беспомощность новорожденного ставит его в полную зависимость от матери, обеспечивающей кормление, заботу и безопасность и контейнирование тревог и других труднопереносимых ощущений.
Описания отношений женщины с нерожденным ребенком строятся на понятиях психоаналитической теории и сведениях, почерпнутых из клинической практики психоанализа беременных. С первых недель (обычно с 6-8 недели) беременности женщина осознает реальность зарождения новой жизни внутри нее, с четвертого-пятого месяца беременности она получает физические и кинестетические свидетельства существования и развития плода. Опросы беременных говорят о множестве разнообразных контактов между будущими матерями и их не рожденными детьми. Некоторые женщины выделяют и интерпретируют разные движения плода, вырабатывая свой, оригинальный язык взаимодействия. Еще женщины до беременности имеют фантазии, представления и мечты о будущем ребенке (фантазийный и идеальный ребенок). Игры девочек в куклы и дочки-матери, помимо элементов полоролевой идентификации, несут в себе отражение фантазий о ребенке и взаимодействии с ним. Во время беременности многие женщины активно фантазируют и мечтают о будущем малыше, часто они заняты разноплановой подготовкой к появлению ребенка, выбирают имя, обустраивают комнату и готовят приданое, обдумывают и планируют уход, воспитание и даже образование. Поведение, характеризующее привязанность к плоду, выражается в мысленном и вербальном общении, использовании ласкательных и уменьшительных слов, наблюдении за движениями плода, поглаживании или легких толчках с целью получить ответ, вовлечении супруга в коммуникацию с плодом.
Установление связи с еще нерожденным ребенком обозначено как одна из задач, которую беременная женщина должна выполнить, готовясь стать матерью. Спонтанные описания чувств беременной женщины к ребенку несут ценную информацию и служат основой адекватной оценки качества взаимодействия с будущим ребенком и прогнозирования особенностей ранних объектных отношений. Клинические данные подкрепляют концепцию "стадий развития привязанности", предполагающую постепенное развитие эмоциональных связей между матерью и ребенком. Исследования последнего десятилетия были направлены на выявление коррелятов позитивной и негативной привязанности матери к плоду и соотношений между пренатальной привязанностью, последующими отношениями родителей с ребенком и показателями его развития и социализации.
Созданию новых представлений о процессах развития в раннем детстве способствовали работы Рене Спитца с детьми, находящимися в состоянии выраженной депривации, исследования Манифолд "Естественная история отношений матери и ребенка на первом году жизни" (1965) и монография Даниеля Стерна "Интерперсональный мир ребенка" (1985). Продолжая традиции психоаналитического подхода, Дж. Боулби (1969-1982) создал теорию привязанности, разработанную с учетом наблюдений этологов, эволюционных биологов, специалистов по психологии развития, теоретиков систем управления и данных, полученных в систематических наблюдениях за поведением младенцев.
Рассматривая взаимоотношения ребенка и матери в эволюционном контексте, Дж. Боулби объяснял привязанность как универсальный способ решения доминирующей биологической задачи генетической передачи: выживания и взросления индивида вплоть до репродуктивного возраста. Система привязанности, обеспечивающая выживание и адаптацию на основе защитно-приспособительного поведения, согласно Дж. Боулби, представлена комплиментарными "внутренними рабочими моделями", репрезентациями селф и фигуры привязанности. Дж. Боулби (1988) предполагал возможность изменения структуры привязанности под влиянием внешних воздействий. Согласно эмпирическим и экспериментальным данным, для благополучного психосоциального развития ребенка недостаточно одной только заботы о его физиологических потребностях. Важнейшим условием нормального психологического и социального развития ребенка является материнская любовь, определенная Дж. Боулби термином привязанность.
Исследования М. Мэйн, Н.Каплан и Дж. Кэсссиди (1985), исследовавших влияния ранних материнско-детских отношений на последующий родительский опыт, оказались значимыми для понимания трансгенерационной трансмиссии отношений привязанности, индивидуального стиля взаимоотношений и аффективной жизни индивида. Создание полуструктурированного "Интервью о привязанности взрослых обеспечило возможность изучения внутренних рабочих моделей и родительских репрезентаций благодаря анализу мыслей, чувств и воспоминаний, связанных с ранним опытом привязанности. Интервью позволяет оценить состояние психики в плане структуры привязанности: безопасно-автономное, аннулирующее (отказывающееся), озабоченное и неразрешенное состояние. Патология объектных отношений может оцениваться через показатели статуса привязанности. Репрезентации привязанности важны для понимания динамики развития психопатологии и определения целей психотерапии, направленной на изменения патологических репрезентаций самости и объекта в процессе лечения. Теоретические выкладки Дж. Боулби нашли практическое подтверждение в экстенсивном исследовании М. Эйнсворт, изучавшей поведение матерей и детей. Результаты этого исследования положили начало интерактивному подходу к рассмотрению материнско-детской привязанности. М. Эйнсворт впервые употребила термин «депривация» применительно к недостаткам взаимодействия в диаде мать и ребенок, вызванным нарушением или прерыванием этой связи. М. Эйнсворт показала, что материнская чувствительность и восприимчивость к нуждам ребенка определяет качество привязанности, формирующейся на первом году жизни и четко определяемой в возрасте 12 месяцев.
Согласно данным, полученным благодаря дальнейшим исследованиям привязанности, дети чутких, отзывчивых на запросы ребенка матерей имеют безопасный тип привязанности и в дальнейшем хорошо адаптируются, проявляя исследовательские способности, интеграцию аффектов и гибкость эго. У непоследовательных, противоречивых матерей дети проявляют амбивалентную привязанность. Матери, которым свойственно вторгающееся и отвергающее отношение, способствуют формированию избегающей привязанности у детей. Дезорганизованный тип привязанности можно представить как комбинацию амбивалентной и избегающей привязанности, что характерно для детей, выросших в тяжелых условиях чрезмерной, хронической фрустрации основных потребностей (травмы, злоупотребления, отвержение, насилие, утраты и.т.п.). Такие дети часто имеют социальные проблемы в школе, проявляют агрессивное поведение и различные психические расстройства. Недавние исследования подтвердили, что структура привязанности и самооценки может меняться в условиях сепарации и тяжелых утрат.
Отношения мать - дитя в симбиотической фазе, продолжающейся по М. Малер до 12 мес, по мнению Рене Шпитца, являются первыми любовными отношениями, составляющими основу всех человеческих связей. Благополучие ребенка, особенно на симбиотической стадии, совершенно зависит от способности матери считывать, понимать и адекватно реагировать на его эмоциональные, мимические и двигательные сигналы, то есть быть интуитивно настроенной на чуткое восприятие и отражение состояний и потребностей ребенка – использовать родительскую рефлексивную функцию в коммуникации с младенцем. Родительской рефлексивной функцией является распознавание психических состояний ребенка. Младенец чуткой и отзывчивой матери получает основу для формирования в целом позитивного внутреннего объекта, который способен обеспечить постоянство – непрерывность опыта, холдинг и контейнирование, основанные на эффективной рефлексивной функции матери. Опыт ранних отношений формирует ядро самости, основанное на телесном опыте и эмоциональном взаимодействии с первичными объектами.
Клинический пример последствий нарушения формирования материнской привязанности и ранних отношений с матерью.
Девочка К. 6,5 лет с проблемами эмоциональной неустойчивости, взрывной раздражительности дома и невнимательности, «витания в облаках» - в школе.
Старшему брату – 8,5 лет. Мать не была готова к рождению второго ребенка, который нарушил её идиллические отношения с сыном. С 2, 5 мес. К. Была на попечении 2 нянь, которые чередовались. Мать рано вышла на работу и К. никогда на ощущала её заинтересованности и внимания в той мере, в которой она нуждалась. В противовес недостатку материнского внимания девочка с раннего детства была загружена образовательными занятиями. Отец тоже был занят собой и предпочитал смотреть ТВ, чем уделять внимание дочери. В начале терапии К. старалась быть идеальной девчкой, но уже с 4 сессии она стала демонстировать дезорганизованное несколько расторможенное поведение, игнорировала ограничения и запреты. В кп, за фасадом её поведения, свидетельсвующего об идентификации с агрессором (какой она ощущала отвергающую и брасающуюеё мать), я ощущала её потерянность и растерянность, одиночество и беспомощность. Нарушения во время симбиотической стадии привели к остановке в развитии (development arrest) самости и дезорагнизованному функционированию. Постепенно К. стала способна играть, хотя первый года её игры часто прерывались деструктивными выходками, когда она могла разрушить постоенный кукольный мир или почти собранный пазл. Постепенно К. смогла перейти от разыгрывания агрессивно-деструктивных сценариев к игре в дочки-матери с куклой, привлекая и других персонажей и проявляя творчески фантазию в игре. К. с удовольствием играла на сессиях, а дома она стала более организованной и спокойной, что привело к качественному изменения контакта с матерью, которая теперь прояляля больше интереса к дочери и радовалась её достижениям и успехам. В школе К. стала более вовлеченной и внимательной как на уроках, так и у общении с одноклассниками.
Д. Винникот обращал внимание на важность того, как мать относится к телу младенца, как обращается с ним и его формирующимся собственным Я. Созданный в первые годы жизни образ матери и способ взаимодействия с ней на всю жизнь остается краеугольным камнем внутренних объектных отношений, определяя характер всех взаимоотношений человека. Взаимодействие с чуткой, успешно справляющейся с материнскими функциями, матерью, удовлетворяющей базовые потребности ребенка, позволяют ребенку сформировать позитивный образ себя и объекта, что помогает достаточно успешно пройти все стадии психосексуального развития. При этом происходит интеграция амбивалентных чувств, развивается здоровое ощущение Я и интроецируется позитивный опыт ранних объектных отношений. В подобных случаях, уже у маленькой девочки обнаруживается стремление идентифицироваться с матерью. Это проявляется в её фантазиях, играх с куклами и с подругами в дочки-матери, живом интересе к младенцам и всему, что связано с материнством. В последующем, во время беременности у таких женщин происходит идентификация со всемогущим, плодородным материнским объектом и, одновременно, с позитивным собственным младенческим Я. В таких условиях беременность становится важным этапом в решении задачи психологической сепарации от матери, индивидуализации и духовного роста и уже во время беременности происходит активное эмоциональное инвестирование в отношения с будущим ребенком.
Известно, что сознательное и бессознательное отвержение ребенка в случае нежеланного материнства в 40% случаев приводит к рождению недоношенных детей в сравнении с 9-10% в популяции. Согласно статистическим данным, дети, преждевременно рожденные от нежеланной беременности, в двух третях случаев получают мозговые травмы до и во время родов. Многие матери, не справившиеся с родительскими функциями, проявляют черты личностной и эмоциональной незрелости, зависимости, аффективной несдержанности, низкой толерантности к стрессам и амбивалентное отношение к материнству. Большинство этих женщин, сознательно и бессознательно отвергающих и чрезмерно фрустрирующих своих детей, сами подвергались агрессии, переживали психологическую депривацию и не смогли разрешить конфликты детства и отрочества. Отвергающее отношение матери обусловливает эмоциональную, сенсорную, моторную и когнитивную депривацию ребенка. В условиях хронической депривавации происходит нарушение психического развития, социализации, развиваются невротические, соматоформные и даже психотические расстройства.
Клинический пример К. нарушений на стадии рапрошман – мальчик 12 лет, который проявлял экспозивно агрессивное поведение по отношению к матери и отцу, которого считал своим врагом и до бесконечности спорил с ним. Отношения родителей ухудшились последние 3 года и уже год у них е было секса. Отец был успешным в своей профессии, но незрелым и эгоцентричным – единственным сыном, очень привязанным к матери, его отец был поглощен своими научными исследованиями и мечтал, чтобы сын присоединился к нему со временем. Поскольку ожидания отец К. не оправдал отцовских ожиданий он нагрузил ими К. Нарциссические проблемы отца сделали его невосприимчивым к потребностям сына, а его удаление от жены ослабило её способности контейнировать К и способствовать развитию его независимости, напротив, она стала искать компенсации утраты близости с мужем в отношенийх с К.
У К. не было друзей- сверстников и он предпочитал играть с младшим на 2 года братом и его друзьями. К. демонстрировал хорошо развитые интеллектуальные способности, грамотную речь с большим словарным запасом. Он согласился с необходимостью терапии. Родители подчеркивали разительные перемены в К после рождения братика – он стал отсраненным, после возвращений матери из роддома К. совершенно игнорировал мать. Когда младшему было 6 мес родители уехали с ним на 2 недели, во время которых К. оставался с бабушкой, страдал от ночных кошмаров и снохождений. Матери потребовалось 3 мес. усилий – «присыпаний, пения колыбельынх итд», чтобы восстановить его сон. На стадии рапрошман рождение сиблинга оказало травмирующее воздействие на К.
В анализе К. развил множество вариантов игры в которых аналитик мог быть только наблюдателем и в которых обязательно присутствовали плохие и хорошие и супермогущественный персонаж, который должен был приклеиваться к другим персонажам, и он мог менять свой облик и, таким образом, всегда был победителем. Аналитик интерпретировал это как потребность К. справляться чувствами гнева или разочарования в отношениях с близкими и потребность приклеваться к ним, что препятствовало его отношениям со сверстниками. Через полгода анализа для К. стал очевидным его внутренний конфликт борьбы плохого и хорошего. Ему было трудно с чувством собственной плохости и неполноценности. Постепенно, в условиях потенциального пространства у него появилось чувство отдельности других и способность использовать объекты в противовес проекции в них своих чувств. К. стал интересоваться одноклассниками и постепенно влился в спортивную команду и проводил с ними свободное время, достиг опредленных успехов, которые дали ему опыт позитивных чувств по отношению к себе, получая удовольствие от командной игры в противоположность к ощущению себя одиноким волком. К. смог сделать выбор в пользу летнего спортлагеря вместо поездки с матерью и братом к родственникам.
Основой нормального прохождения эдипальной стадии развития ребенка является проработанность собственных эдипальных проблем родителей. У мальчиков происходит поворот от пре-эдипальной матери к отцу и затем снова уже к эдипальной матери, которая «поощряет ухаживания сына, но при этом дает ему ясные сигналы о своей любви и преданности мужу – отцу». У девочек, по мнению Огдена, «открытие гетеросексуальных сексуальных отношений сначала происходит между женскими особями (в случае девочки), когда отец, как либидинальный объект открывается в матери» и в дальнейшем, при сепарции от симбиотической преэдипальной матери, девочка нуждается в эмпатической матери и эмоционально доступном отце, с которым она может пережить эдипальный роман с утверждением уверенности в своей женской привлекательности.
Заключение
Основы нормального психосексуального развития закладываются в опыте предыдущих поколений задолго до зачатия ребенка – начиная с опыта родительства предыдущих поколений, обстоятельств появления на свет родителей, особенностей перинатального периода женщин по материнской линии, младенческого и десткого периода родителей и далее на всех важных этапах формирования внутренних объектных отношений и идентичности. Перенос на ребенка внутренних объектных отношений с родительскими фигурами, искажает образ ребенка и нарушает способность быть родителем, он происходит еще до рождения младенца и оказывает влияние на протяжении развития ребенка, проявляясь как "призраки в детской".
Идентификация предикторов здоровых отношений родителей с детьми является важным элементом улучшения качества ранних отношений родителей с ребенком и профилактики нарушений развития психики ребенка. Речь идет о принципиально новом подходе к феномену материнства и отцовства. Осознанное формирование и укрепление привязанности беременной женщины и ее партнера к будущему ребенку, развитие материнских и отцовских навыков, активное содействие установлению удовлетворяющих базовые потребности отношений с новорожденным являются важными элементами заботы о психическом здоровье и благополучии детей. Психоаналитичсекий подход эффективен как в распознавании описанных нарушений, так и в восстановлении нарушенного развития в терапевтическом процессе.
Литература
1. Винникот Д.В. Маленькие дети и их матери. М., Класс, 1998.
2. Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. М., Медицина, 1991. 288 с.
3. Фрейд А. Введение в детский психоанализ. С.-Петербург, В.-Е. Институт Психоанализа, 1995.
4. Ainsworth M.D.S., Blehar M.C., Waters E., Wall S. Patterns of attachment: A psychological study of the strange situation. Hillsdale, N.J., Erlbaum. 1978.
5. Ainsworth M.D.S., Bowlby J. An ethological approach to personality development// American Psychologist.-1991.-Vol. 46.- p. 333-341.
6. Barrows P. Locating the ghost in the nursery: the importance of the parental couple// What can the matter be. Therapeutic interventions with parents, infant and young children. Karnac. 2012. P. 167 – 171.
7. Bowlby J. Attachment and loss. 1. Attachment. Basic Books, N.Y., 1969.
8. Bowlby J. A secure base. Clinical applications of attachment theory.-London,UK:Routledge.-1988.
9. Bretherton I., Munholland K.A. Internal working models in attachment relationship: A construct revisited. In: Cassidy J., Shaver P. (eds)Handbook of attachment. N.Y.. Guilford, 1999, P.89-111.
10. Britton, R., Feldman, M., O'Shaugnessy, E. (1989). The Oedipus Complex Today: Clinical Implications. The Oedipus Complex Today Clinical Implications, 1-150. London: Karnac Books.
11. Deutsch H. Psychology of women, Vol.2, NewYork: Grune and Stratton,-1945.
12. Leifer M. Psychological changes accompanying pregnancy and motherhood. Genet Psychol Monogr.1977;95: 55-96.
13. Fisher S, Gillman I. Surrogate motherhood: attachment, attitudes and social support// Psychiatry.- 1991.-Vol 54.-P. 13-20.
14. Fonagy P., Steele H., Steele M. Maternal representations of attachment during pregnancy
predict the organisation of infant-mother attachment at one year of age// Child Development.-
1991.-Vol. 62.-P.891-905
15. Fonagy, P., Target, M. (2002). Early Intervention and the Development of Self-Regulation. Psychoanal. Inq., 22:307-335.
16. Ogden, T.H. (1987). The Transitional Oedipal Relationship in Female Development. Int. J. Psycho-Anal., 68:485-498.
17. Rubin R. Maternal tasks in pregnancy// Mat. Child Nurs J. -1975.-№ 4.- P. 143-153.
18. Skolnick, A. (1986) Early attachment and personal relations across the life course. In P.B. Baltes, D.L. Featherman, & R.M. Lerner (Eds.) Life-Span Development and Behavior, Vol 7 (pp 174-201).
19. Slade, A., Sadler, L., Dios-Kenn, C.D., Webb, D., Currier-Ezepchick, J., Mayes, L. (2005). Minding the Baby: A Reflective Parenting Program. Psychoanal. St. Child, 60:74-100.
20. Target, M. (2007). Is our Sexuality our Own? A Developmental Model of Sexuality Based on Early Affect Mirroring. Brit. J. Psychother., 23:517-53
21. Zachariah R. Maternal-Fetal Attachment: Influence of Mother-Daughter and Husband-Wife Relationships//Research in Nursing and health.- 1994.-Vol. 17.-P .37-44.
 Татьяна Пушкарева. Материнская привязанность... | 203 Kb |
